Айтен Юран
О детском психоанализе
Моя практика психоаналитической работы с детьми длится около пятнадцати лет. Все эти годы меня не перестает удивлять предельная единичность каждого случая, при том, что причин, по которым ребенок оказывается в кабинете психоаналитика, не так уж и много. Что это может быть? К примеру, сложности вождения в мир за пределами семьи — в детский садик, в школу: ребенок отказывается ходить, идет со слезами, начинает болеть, отказывается учиться, постигать буквы, цифры, хотя все вокруг говорят, что «при желании» он многое бы смог. Все дается ребенку с неимоверным трудом, иногда эти сложности превращаются в ад для всей семьи. Это могут быть какие-то яркие телесные симптомы, ребенок как будто бы становится маленьким, он вновь пачкает штанишки, не спит в своей кроватке, всякий раз прибегая в родительскую спальню со слезами на глазах. Может появиться нечто, что может тревожить окружающих ребенка, — тики, странные конвульсии тела, подергивания, ночной плач. Это могут быть фобии, которые также иногда делают жизнь ребенка и всей семьи невыносимой, либо какие-то другие особенности, на которые обращают внимание окружающие. Ребенок может отказываться говорить, у родителей складывается ощущение отсутствия любого взаимодействия, либо перестает следовать запретам, — «он не слышит», именно такая фраза часто сопровождает жалобы родителей. Иногда приходят родители с детьми уже отчаявшиеся, с поставленными детям диагнозами, к примеру, аутизм, либо с развернутыми или разворачивающимися психозами. Все это крайне разные истории, и нет двух «одинаковых» симптомов или диагнозов, каждый из них завязывается в своей логике, неповторимой истории и требует особенных подходов, изобретений, находок в процессе психоанализа.
Ориентиром в моей практике предстают работы таких психоаналитиков как Жак Лакан и Франсуаза Дольто. Их мысль для меня является источником предельной строгости психоаналитического мышления и этического подхода к другому. Психоанализ открыл, и это имеет чрезвычайную важность, то, что человеческое существо — это существо изначально языковое. История ребенка пишется задолго до появления его на свет: это история встречи его родителей, история их любви, желанности или случайности появления ребенка, история тех надежд, которые возлагаются на будущего ребенка. Это то, что называется «купелью символического порядка». Эту историю ребенку предстоит субъективировать, сделать своей. В этом процессе присвоения и происходит формирование психики. Основная этическая максима Дольто заключается в том, что ребенок имеет право на собственную историю, какой бы горькой и грустной она ни была. Любые попытки ее сокрытия, которые часто происходят как бы во благо самого ребенка, оборачиваются невозможностью разрешения ключевых вопросов субъективации, становления психики.
Симптом ребенка — почти всегда следствие какого-то вопроса, который затрагивает серьезнейшие основания его субъективности, его историчности, загадок и тайны его появления на свет, способа его включения в желание родителей. Тем не менее, симптом, каким бы он ни был неудобным для окружающих, и сколько бы страдания он ни приносил самому ребенку и окружающим, предстает уже крайне важным психическим изобретением ребенка. Симптом исчезнет, когда у ребенка появится выбор, иные возможности. Таков пока его способ создать связывающие узлы с другим, в эту хрупкую эпоху детства, что свидетельствует об одной из сторон симптома: симптом — это социальная связь. Это позволяет ему хоть как-то продолжать существовать в этом мире, не выпадая окончательно из отношений с другими. В этом смысле, разговор с родителями, предваряющий анализ, и во время анализа — это не сбор анамнеза, это попытка понять в какой именно «купели символического» ребенок находится.
Мне представляется, что именно сегодня важность позиции психоаналитика, о которой говорила Ф. Дольто, а именно — быть «на стороне ребенка», имеет особую ценность. На стороне ребенка — это значит быть на стороне его субъективности, против всех те тенденций, что делают из ребенка объект коррекционных и поведенческих методик, против торжествующего сегодня дискурса, нацеленного на выявление ранних детских расстройств и передачи их решения фармакологической индустрии, которая, быть может, успешно гасит симптом, но не решает психическую проблему. Ребенок помещен сегодня с самых первых лет жизни в оценочную шкалу со всевозможными критериями когнитивного и психологического развития. «Сегодня, нужно уметь читать до того, как ты умеешь общаться и выражать себя!» Эти слова Дольто, произнесенные полвека назад, увы, стали еще более актуальными сегодня.
Психоанализ ребенка — это этика по поддержанию его как субъекта, как единичного существа, уникального с самого рождения, по символизации человеческих отношений. Психоанализ может способствовать той находке, которая позволит ребенку преодолеть многие трудности вхождения в порядок человеческого или разрешить те вопросы над которыми он бьется как субъект. Что это за вопросы? Без преувеличений, могу сказать, что каждый ребенок, побывавший у меня в кабинете, является философом и, отнюдь, не в метафорическом смысле, а в буквальном. Основные загадки, над которыми ребенок бьется — это вопросы жизни, рождения, смерти, любви, сексуальности, различия полов. Только в отличие от философа, который может раздумывать, неспешно прогуливаясь по саду Академии, у ребенка иногда нет выбора, и ответ или невозможность ответа на эти вопросы будет означать остановку психического становления, либо, напротив, расцвет субъективности в творческом акте. В работе с ребенком есть шанс вмешаться еще до того, как проявятся эффекты того или иного психического события. И также есть вера в то, что даже если это уже случилось, остается зазор для некоего изобретения субъекта, чтобы он смог обнаружить некий порядок или некую безопасность для себя в своем психическом становлении.
В наше время происходят процессы, которые многое меняют в самой логике психического становления. К примеру, преобразуется семья, появляются новые ее формы. Дольто говорила о все более нарастающей изоляции семьи и детей по отношению к остальной части общества. Проживание в узком семейном кругу, если отец или мать не могут по каким то причинам исполнять свои родительские функции, сейчас приводит к неразрешимым трудностям, которые испытывает ребенок, тогда как еще в недалеком прошлом это не имело такого большого значения. Всегда находился кто-то, чтобы заменить отца или мать: «и семья, и ребенок были погружены в среду гораздо более плотную, более горячую, и из которой семья не выделялась таким подчеркнутым, как сегодня, образом».
Также появление гаджетов, вторжение виртуальной реальности в наш мир, предстает особой темой для размышлений. И дело не столь в самих гаджетах, а в том, что гаджеты очень явственно меняют отношение субъекта с другим, в силу того, что они подменяет собой отношения. Психоанализ подводит к пониманию того, что психика формируется в повседневности, именно она (повседневность) является для ребенка особым временем, в котором ставятся все те вопросы, которые занимают ребенка. Пространство кабинета психоаналитика может оказаться тем местом, где эти вопросы начинают звучать более явственно, и где появляется шанс ответить на них самому ребенку.