Кабинет психоанализа RSI

Айтен Юран

Несколько историй о встрече с буквой

  Но разве теперь, когда в поисках фрейдовской истины

мы вступили на путь буквы, не чувствуем мы, что нам всё

теплее и теплее, что истина уже прямо-таки обжигает нас?

Жак Лакан. Инстанция буквы

История первая: V, W

 

В этой небольшой зарисовке мне хотелось бы напомнить хорошо известную историю, которая произошла с маленьким Сергеем Панкеевым, в будущем знаменитым пациентом Фрейда, вошедшим в историю психоанализа как Человек-Волк. Итак: маленький Панкеев бежит за прекрасной большой бабочкой с яркими жёлтыми полосками на крыльях, но в один миг эта идиллического плана картина рушится, трансформируясь в ужасающую для него в момент опускания бабочки на цветок. Этот миг буквально разрывает для него полотно видимого мира, по отношению к которому ещё было возможно спокойное созерцание. Что происходит? Сквозь видимое в этот момент проступает нечто, что ввергает его в состояние сильнейшего страха.

Не вдаваясь в подробности анализа, напомню, что в момент опускания и складывания палкообразных концов крыльев бабочки пересечение двух линий проявляет невыносимый для него буквенный образ V. Об этом очень красиво скажет Лакан: «Трепет маленьких крыл вторит пульсу причинности, штриховке, наложенной на его бытие в тот момент, когда впервые выжгла на нём своё клеймо решётка желания»2.

Напомню, что к этому вызывающему пронзительный страх сплетению линий в анализе удалось подобраться через забытую детскую сцену с Грушей, зашифрованную в сложных лингвистических сплетениях: бабочка с жёлтыми полосками — бабушка — сорт груш великолепного вкуса с полосками на кожице в сарае первого имения — служанка Груша. У Груши он, будучи маленьким ребёнком, впервые увидел движение ног, которое запечатлел в форме V. Этот же буквенный образ проступает сквозь римскую пять — V, время депрессивного настроя Панкеева. Эти линии, складывающиеся в букву, предстают средоточием несимволизированного, через разломы которого буквально сочится Реальное, ввергающее субъекта в переживание сильнейшего страха. Фрейд, как будто бы пытаясь оправдать такого рода ассоциативную связку, отмечает, что подобный ход мысли вообще свойствен детям, их внимание «… привлекается гораздо больше движением, чем покоящимися формами, и часто на основании сходства движения у них являются такие ассоциации, которые взрослые упускают, не обращая на них внимания» 3.

Лакан назовёт эту букву мёртвой буквой в психической реальности, буквой, в которой тайна сексуального различия оказывается непрочитываема для субъекта, оставаясь загадочным посланием. Генитальная реальность предстаёт «… мёртвой буквой в бессознательном, где по-прежнему безрадостно царит „сексуальная теория“ анальной фазы» 4. Попробуем задуматься над сутью сплетения этих двух линий, черт, настолько явно пригвоздивших судьбу желания субъекта, но прежде над смыслом буквы вообще, мёртвой буквы, и над тем, каким образом она может быть оживлена в психической реальности.

Фрагмент статьи. Полностью статья представлена в формате PDF.